Исай, вероятнее всего, был не таким уж хорошим человеком, потому что то, что происходило в городе, мало его интересовало. А там однозначно что-то происходило. Иначе как можно еще объяснить, что к ним на голову вдруг сваливаются несколько бесстрашных и половина отречения. То есть, да, понятное дело, что на сектор альтруистов напали, но… бесстрашные, серьезно? В общем-то, эта Трис была вроде очень даже неплохой, чего нельзя было сказать о двух ее софракционниках и парне-эрудите. Вот кто по-настоящему внушал недоверие. Хотя что-то явно не сходилось в их рассказах, Сай это нутром чуял (а, быть может, нужно всего лишь уметь отличать предчувствие от банального нежелания признать происходящее) и цеплялся за все неточности, которые могли возникнуть, но вслух, разумеется, не высказывался, стараясь анализировать все только у себя в голове. Все-таки все уже давно поняли, что это не то место, где можно светить своей точкой зрения или еще чем-то там таким своим. И он, разумеется, понял, несмотря на все желание подергать друзей и поорать им на ухо: "эй, смотри-смотри! я умный, ну-ка выдай мне синюю футболку.. немедленно!". Само собой, все это недоверие было вызвано лишь одним печальным фактом - Корин из бесстрашия. Нисбету было страшно подумать о том, что человек, которого он любит, безжалостно стрелял по беззащитным людям. Хотя если все же это и было правдой, то система фракций получала даблкилл. Бесстрашные клали на свои идеалы. Смелость и защита? Пф, нет, увольте. Мы лучше нападем ночью, когда люди особенно беспомощны. И на ту фракцию, которая точно не сможет дать отпор (хотя, если задуматься, а какая смогла бы?).
Но вопросы все же были весьма резонные, правда, задавать их отпало какое-либо желание еще тогда, когда Исайя решил поинтересоваться, почему целью были выбраны убогие. Нет, вы что, он никогда не употреблял это слово. Точнее, не считал альтруистов такими, но теперь сделал это намерено, чтобы подчеркнуть беззащитность в сравнении с другими фракциями. Черт, да даже дружелюбие что-нибудь сделало бы, а они что, просто стояли и ждали, когда по ним огонь откроют? Неужели жизнерадостность членов товарищества так же граничит с глупостью, как отказ от эгоизма отреченцев? Да, вероятнее всего. Ведь если задуматься, не такие уж они и разные. Просто последние почему-то решили, что веселье и зеркала - скверна для человеческой души. От этой мысли Саю становится тошно.
Но Нисбет выступил решительно против политики невмешательства на голосовании, хотя и не ушел с другими ребятами. Трус. Да, он полностью аполитичен, но если существует угроза жизни его семье или тому же Коре, то Исай готов молоть языком сколько угодно. Вот только одно печально - вместе с тем он боится действовать более решительно, боится.. пожертвовать своей зоной комфорта? Окей, ведь угроза этой самой жизни близких людей пока только гипотетическая. Вот когда эрудиты подумают и искренних перестрелять, тогда он точно-точно бросится в супермаркет безжалостности, готовый с голыми руками кинуться на толпу вооруженных солдат.
- Я все же придурок, - как-то безжизненно бросает Сай, пока поток людей несет его в столовую. Не кому-то конкретно, скорее даже вообще никому. Ему до безумия хочется услышать слова о том, что, нет, ты очень хороший человек, просто у тебя характер такой. Это ведь, в конце концов, не его вина. - И это моя вина, - шипит парень, откусывая кусок от крупного красного яблока, а потом встречается с недовольным взглядом девушки в серой одежде, которая тут же прячет глаза.
« Ой, ну конечно, мисс Мне-Нельзя-Смотреть-На-Кого-То-Дольше-Пяти-Секунд. Как же вы, интересно, браки заключаете? И как вообще выбираете себе человека для этого? Есть типа конкурс такой что ли? Самый альтруистичный. А что? Блеск,» - все больше раздражается парень. Не потому, что в их полку прибыло, нет. Да ради бога, живите, сколько хотите, нам еще и лучше, когда народу больше. Но, будьте добры, не лезьте в чужой монастырь со своим караваем. Если вас не устраивают песни, пляски и веселье, то можете просто уйти, а не ходить и не испепелять всех своими осуждающими взглядами.
«А из тебя искренность уже никаким клином, блин, не выдолбишь,» - фыркает Сай, когда его вдруг цепляют за руку и ловко вытаскивают из толпы. Весьма понятный жест для дружелюбных. Нарушать личное пространство, хватать, обнимать, лезть - их конек. Хотя, нет, все же довольно грубо. Неофит, может? Да не важно, главное, что Исайю это не пугает. Он даже не сразу замечает того, кто его тащит за сарай, а когда, наконец, удается его разглядеть, то слегка приоткрывает рот. Что это вообще за чувак такой? Точно не из товарищества, парень бы запомнил. Он, в конце концов, знает всех неофитов чуть ли не поименно, потому что каждый год проводит работу с ними. Но, разумеется, больше всего Нисбета удивила одежда. Зеленая? Сай уже открывает было рот, чтобы задать свой вопрос, но благополучно закрывает, когда мальчишка начинает говорить.
- Привет-приве-ет, - тянет Исай, поправляя очки и мысленно уже потирая ладошки. В нем вдруг просыпается овердофига духа важности. - Хорошо, но только при условии, что ты тоже мне потом кое-что расскажешь, - а затем прочищает горло и жмурит один глаз, припоминая курс истории Города, который вот уже несколько лет преподает детишкам в школе. Вообще, насколько далеко можно быть, чтобы не знать такого? Они же, в конце концов, последние оставшиеся в живых люди на земле. А если нет? Если он оттуда? Невероятно! Неужели их обманывали все это время?
- Ну, это не совсем поселение. Это сектор фракции Дружелюбия. Собственно он тут, а не внутри города потому, что наша фракция, в большинстве своем, работает на плантациях и поставляет за стену фрукты и овощи. А счастливые и добрые.. Потому что в товарищество приходят только такие люди. Серьезно, парень, откуда ты такой свалился? До основания города была очень долгая война, в которой погибла куча людей. А потом всех выживших собрали и поселили в Городе, возведя вокруг него стену. Когда решали, как впредь избежать войн, общество разделилось на пять частей. Одни утверждали, что все войны начинаются по глупости человеческой - они образовали фракцию эрудитов; другие спорили, что всему виной ложь и собрали фракцию искренности, в которой запрещается лгать.. Всегда. Третьи верили, что причиной конфликтов является эгоизм. Ну, они долго не спорили и тихонько ушли, назвавшись отреченцами. Четвертые, те, у кого был самый крутой нрав, выступили против трусости и стали бесстрашными. Ну и последние - это мы. Дружелюбие, решившее, что войны случаются из-за человеческой злости. Система фракций функционирует, как одно целое. В шестнадцать лет каждый человек имеет право выбрать себе фракцию, в которой останется до конца жизни. Вообще, у каждой из них существует свое предназначение и отличительный цвет в одежде. Эрудиты - ученные, в основном; их цвет - синий. Отречение - члены Совета. Совет - это типа высшая власть и все дела. И состоит он только из отреченцев, потому что у них атрофировано чувство эгоизма, то есть им не нужна власть ради власти. Их цвет - серый. Искренность - образец честности, они составляют фундамент всей судебной системы. Законы и прочее - это по их части. Они носят черное и белое, потому что, собственно, для них весь мир делится лишь на черное и белое. Бесстрашные - наши защитники. Они солдаты, охраняющие город.. Официально. На самом деле те еще придурки, которых хлебом не корми, только дай волю порисковать своей жизнью и показать, насколько ты крутой. Если увидишь кого-нибудь во всем черном и с неимоверным количеством пирсинга на квадратный метр - то лихач. Но они, в общем-то, не такие безумные, как могут показаться на первый взгляд. У меня.. - он замолкает буквально на секунду, решая, как вообще теперь можно говорить о Корине, - друг оттуда. Ну а мы, как я уже говорил, работаем на полях. Но не все. Я, к примеру, учитель. Начальных классов, правда. Эрудиты считают себя слишком умными, чтобы учить маленьких детей «прописным истинам», а я их люблю. Ну, детей, в смысле, а не истины. У нас вообще самая веселая фракция! И одеваемся мы, как ты, наверное, успел уже заметить, - Сай демонстративно оттягивает край футболки, - во все яркое. Желтое, красное, оранжевое - это наши цвета. Именно поэтому меня смутила твоя одежда. Такое в городе никто не носит, разве что афракционеры. Они во что попало одеваются. Ты один из них, да? Но, блин, это глупо. Зачем Джоанна приютила бесфракционников? То есть, извини, я ничего против не имею, но такого раньше не случалось. Мне ее мотивы не особо понятны. Хотя в городе такие беспорядки сейчас творятся, уф! Наверное, это все как-то взаимосвязано.

Отредактировано Isaiah Nisbet (2015-04-14 16:20:09)

     С утра голова идёт кругом, а всё из-за событий, вести о которых дошли до меня только вчера вечером. Весь штаб Искренности просто гудел, обсуждая на каждом углу как ужасно себя повели себя бесстрашные, ведь они напали на беззащитных альтруистов. И хоть последние никогда особо мне не нравились, всё же не могу сказать, что я совсем никак не отреагировала на последние события. В конце концов, Бесстрашие вроде как наша защита, полиция, с чего они вдруг так взбесились? Непонятно. И больше всего меня взволновало - а вдруг они соберутся и строевым шагом отправятся в Дружелюбие? Почему туда? Ну, для начала, они ведь напали на отречённых, что они им сделали? Разве что выбесили своей жертвенностью, добротой и иже с ним. К тому же, если вспомнить, что именно отрицают идеалы этой фракции… Трусость, страх и ещё слабость. Может их всех захватила навязчивая идея о том, что стоит уничтожить всех слабых? Хотя, был ещё вариант, что они просто хотели свергнуть власть, но я как-то не стала его рассматривать. А кто там дальше может попасть в их список в первую очередь? Дружелюбие, уж больно они похожи на Отречение, по некоторым параметрам, одежда и зеркала не в счёт. И ещё, я забеспокоилась из-за брата. Всё-таки они живут за стеной, хотя, быть может, в свете последних событий это наиболее безопасное место обитания. И вообще, я просто паникёрша, волнуюсь и не надо искать в этом смысл или логичное объяснение. Как бы там ни было, после недолгих размышлений я в спешке переоделась и вышла из своей комнаты. Никто не должен забеспокоиться из-за моего отсутствия, ведь ещё утром я предупредила Фрост, которая уже год как является для меня помесью начальника и куратора, о своём отсутствии. Один раз в пятилетку можно и не прийти на очередное собрание, да и не такая уж я важная птица, чтобы в обязательном порядке присутствовать там, от моего мнения всё равно ничего не зависит, так что я просто поинтересуюсь чуть позже, что же такого важного поведал Кан.

     Один поворот, второй, лестница, длинный коридор… Мда, я давно знала, что страдаю безудержным топографическим кретинизмом, пусть это и знакомая обстановка штаба Искренности, где я бывала с детства, но обычно если я понервничаю, начинаю путать не только коридоры, но и даже правую руку с левой. Повернув ещё раз, я увидела на другой стороне Алексис, меньше всего хотелось сейчас встретить кого-то знакомого. «Чёрт! Ну почему именно сейчас? Ведь я уже собралась уйти…» Хотя о чём это я? Стоит только вспомнить, где я нахожусь, и сразу станет понятно, что в гордом одиночестве я уж точно не останусь. Наверное, я просто не так выразилась. Не хотелось бы встретить кого-либо, кто бы смог меня остановить и начать допытываться, что я вообще собираюсь делать и куда иду. Может, стоило сделать менее озабоченный, безразличный вид? Но проблема состоит в том, что я никогда не умела лицемерить. А сейчас больше всего. В первый момент я даже дёрнулась так, словно хотела сорваться с места и побежать, но потом передумала. А толку? Но похоже, я всё же слишком долго взвешивала все за и против, так что Фрост уже успела приблизиться ко мне и задать пару вопросов, которые не успела задать сегодня утром. Тогда, кажется, мне повезло, её кто-то отвлёк, и я успела, быстро ввинтившись в толпу, исчезнуть из поля её зрения. Вот, сейчас такой удачи мне точно не представиться… Ничего, есть ещё немного времени, я быстро отвечу на её вопросы, наверняка, будет отчитывать за то, что не явилась на совещание, пусть и предупредив заранее.

     - Даже если так, ну какая разница? Сейчас что нет дел поважнее? То, чем я занимаюсь, теперь уже в свободное время, вообще мало кого касается. Подожди, а почему ты вообще здесь? Я думала, совет в филях продлится дольше. Если бы знала, сходила бы, - на секунду я оторопела. Улыбается и, похоже, даже не злится. Отчитала просто для порядка. Чудные дела творятся в Датском королевстве. – Почему? Уж не думаешь ли ты, что бесстрашные настолько спятили, чтобы отлавливать на улице представителей любой другой фракции и ставить под ружьё? – хотя, признаться, такая перспектива приходила мне в голову и даже немного пугала (с них станется, могут и такое учудить – вдруг у них там массовый психоз?). Но я постаралась побыстрее затоптать страх, к тому же, голову быстро заняли совсем другие мысли. – Знаешь, - непроизвольно выдерживаю паузу, нервно покусывая губу и размышляя, стоит ли всё-таки доверять Фрост. Конечно, мы с ней знакомы уже без малого год, вроде как имеем если не дружеские, то хотя бы приятельские отношения. Да, и разве будет хуже оттого, что кто-то узнает? Раз она действительно хочет помочь. – Мне надо съездить в Дружелюбие. И если хочешь поехать со мной, поторопись, - говорю, уже обходя Алексис и спеша вперёд по коридору до лифта. – Не думала, что у меня будет балласт, то есть кхм… компания, но я по дороге постараюсь всё объяснить. Только учти, в Дружелюбие не возят экскурсии, а по моему опыту, дорога с любителями бренчать на гитаре и распевать жизнерадостные песни – не из лёгких.

     Не думала, что поеду сегодня не одна, вообще не думала, что кто-то захочет поехать со мной. Конечно, Алексис не давила на меня. Сильно. Но я в таком случае скорее могла предположить, что услышав о моём желании прогуляться до ферм, она скорее обзовёт меня идиоткой и запретит покидать штаб Искренности. Хотя, разве она могла бы? Нет, конечно. Скорее это был бы «дружеский приказ». Впрочем, неважно. В каком-то смысле, даже хорошо, что она решила поехать со мной, ведь после того, как она упомянула об опасности, о которой я, честно говоря, и думать забыла. В одном я сейчас уверенна – надо успеть к отправлению грузовиков с дружелюбными, отправляющихся в обратный путь. Если не успеем к назначенному времени, визит и вовсе придётся отложить, поскольку ездят они по большей части строго по графику. Пришлось повторить весь обычный путь – добраться до грузовиков, найти место, ехать, испытывая давящее желание придушить своих соседей. Радовало лишь то, что в этот раз в фургоне присутствовал хоть один адекватный человек, не желающий пуститься во всеобщее песнопение. Наконец, тряская дорога закончилась, и мы смогли вылезти из машины. Да, поначалу я не слишком хорошо ориентировалась у них (как собственно и в любом незнакомом месте), но после нескольких визитов, по крайней мере, могла похвастаться тем, что могу найти помещение столовой без посторонней помощи. Сейчас ведь время обеда, а значит самое большое скопление народа сейчас там. Я была уверена, что хоть в этот раз найду брата без лишних проблем… Когда мы зашли в столовую и я вспомнила, как же трудно отыскать нужного человека в этой разноцветной массы, от которой рябит в глазах, признаюсь, моя уверенность быстро поубавилась. Всё-таки придётся общаться с другими дружелюбными. И даже не это главное, я, конечно, ожидала, что пережившие нападение остатки отречения ломанутся в единственное место, где им если не будут рады, то хотя бы сделают вид, что рады, но как-то их было слишком много… Да и последний раз лицом к лицу я сталкивалась с представителями этой фракции ещё в школе, а тут… Сколько же их.

     - Да, ладно… Альтруисты? Их-то сюда, каким ветром принесло… - не вопрос, скорее утверждение и выражение лёгкого недовольства, в моём голосе против воли слышны нотки разочарования, смешанные с брезгливостью.  Среди дружелюбных, одетых в свои яркие тряпки, они были больше похожи на приведений, серые тени, по непонятной причине появившиеся до наступления сумерек. Парочка отречённых прошла мимо нас, не удостоив даже взглядом гостей из Искренности. Раньше меня эта их манера не замечать никого вокруг, пока кому-то не понадобится помощь, немного раздражала. А сейчас… Даже не знаю. Вызывала жалость, вероятно, ведь они наверняка даже не особо защищались от нападения бесстрашных.  И как так вообще можно? – Хотя, на что я рассчитывала? Что они пойдут просить кров у эрудитов? – прекращаю созерцание серых людей и поворачиваюсь к Алексис. – Тебе кто-то из них нужен или со мной пойдёшь? Уф, я думала, найти его будет не сложно, но, кажется, я слегка переоценила свои силы…

     Пришлось отправиться к самому большому скоплению ярких одежд. По очереди выдёргивая из толпы то одного дружелюбного, то другого, я задавала один вопрос, как найти Исайю, параллельно пытаясь описать его внешность. Хотя, получалось как-то не очень: «не видели ли такого почти двухметрового болвана, немного похожего на меня, жутко неуклюжего, а ещё он учитель в младших классах» - памятуя то, что он рассказывал мне о своей жизни. Правда, то ли всем им не нравилось обращение без вежливости и «пожалуйста», то ли они действительно не знали, где сейчас братец, но все короткие разговоры заканчивались фразой: «нет, мира тебе». Ага, лучше бы не темнили и сказали хотя бы где можно попытаться его найти. И только на десятом, кажется, человеке мне, наконец, повезло, несмотря на то, что эта дружелюбная тоже не была уверенна наверняка. Но я даже буркнула ей в ответ что-то вроде «спасибо», так что не такая уж я грубая. Ладно, стоит проверить версию с сараем. Ещё меня занимает вопрос, кого она назвала странным человеком? Ещё одного отречённого? «Неужели у него уже появились добрые знакомые в этой фракции? Настолько добрые, что они даже разговаривают с ним? Это же ведь эгоизм…» - усмехнулась своим мыслям. Конечно, это преувеличение, но зато не далеко от истины, я до сих пор не могу понять, в чём такой ужасный эгоизм – повертеться утром у зеркала? Если ты не впадаешь в нарциссизм, то, по-моему, вреда от этого никакого. Впрочем, не стоит пытаться понять то, что по определению никогда не получится постичь. К тому же, они уже пришли, судя по маршруту, который обрисовала та дружелюбная, это тот самый сарай.

     - Ага, вот кого она назвала странным человеком, - проговорила, не обращаясь конкретно к незнакомцу, словно отмечая что-то для себя. – Добрый день, прекрасная погода, меня сопровождает Алексис Фрост, все титулы и регалии она приведёт сама, и так далее, опустим все приветствия, не до них сейчас. Обнимать тоже не стану, ты ведь понимаешь, это ваша фишка. Исайя, где тебя черти носят? Я же не могу бегать за тобой по всем фермам и искать тебя, а они у вас немаленькие, к сожалению. И да, по традиции этой местности, я действительно рада тебя видеть, - всё это (не совсем в том порядке, котором следовало бы, но это из-за того, что переволновалась) я протрещала по своему обыкновению очень быстро. Наверное, неподготовленный человек с трудом уловил бы суть всего сказанного, вот брат должен был всё прекрасно понять, поскольку в такой манере я и раньше с ним говорила довольно часто. Что ж, я обожаю влезать в чужие разговоры и присутствием такта тоже никогда не страдала, поэтому после этого поворачиваюсь к собеседнику брата и не без удивления отмечаю: - Странный человек – ты действительно странный, в кое-то веки я могу согласиться с кем-то из Дружелюбия, - пропустила смешок, да, странные и непонятные высказывания это про меня. И сразу же, не давая вставить слово незнакомцу, обращаюсь к брату: - Кто он такой вообще? На отречённого не похож. Да и с такой лыбой на бесстрашного тоже не тянет. Вы что ещё и афракционеров приютили? Хотя, я пока никого, кроме него не заметила… Ваша фракция совсем долбанулась? А если завтра бесстрашным не та жидкость в голову ударит и они пойдут вразнос, кому, думаешь, они нанесут визит в первую очередь? Я бы даже на афракционеров не ставила, если их бесит доброта в целом, то следующие на очереди вы, а если учесть, сколько в вашем стане альтруистов, то тут вообще вопросов не возникает! – понятное дело, Исайя во всём этом не виноват, но поскольку больше никого из дружелюбных не было, устроить разбор полётов и отчитать за глупость можно было только его. – О и да, я приехала узнать всё ли у тебя в порядке, и думаю, я в этом удостоверилась, поэтому я имею право задать пару вопросов.

внешний вид: примерно так + обувь;

Отредактировано Jacqueline Nisbet (2015-04-18 23:13:23)

- Мы прибываем раньше. Все под контролем. - грудной голос Эрика докладывает по телефону координатору. Он сидит на переднем сидении, рядом с Максом, и их автомобиль держит строем еще несколько тачек позади, полностью забитыми бесстрашными.
Нет, они приезжают без предупреждения, и - да, Эрику совершенно точно плевать на какие-либо  формальности, равно как  и совершенно точно плевать на все остальное, что не входит в его компетенцию. Отныне его руки развязаны, отныне его власть - бесконечна, многогранна, и, что немаловажно, совершенно законна.
Тяжелые колеса бронированных фургонов сбивают деревянную оградку, условно отделяющую территорию дружелюбных от остальных. Хруст дерева - как хруст костей, музыка для ушей предвкушающего охоту хищника. Эрик ощущал то чувство предвкушения, когда точно знаешь, что победишь, и поэтому играть становится интереснее.
- выметаемся. - командует он, когда автомобиль останавливается, заезжая на солнечную поляну. Прочие машины выстроились вряд, и как по команде, оттуда стали появляться вооруженные люди в форме.
- всем построиться в ряд. У вас три секунды. - Эрик с прищуром оценивает происходящее и не может скрыть язвительной ухмылки, когда все как на подбор юные, несмышленые щенята выстраиваются в идеально ровный строй. 
Он победно скрещивает руки на груди, то и дело щурясь от яркого, слепящего солнца.
И как эти травоядные вообще здесь существуют?
- слушать мою команду. Повторяю один раз. - он выдерживает паузу, чтобы неспешно пойти вдоль выстроенного ряда. -Всех согнать в общую столовую. Проверять каждого. Ни с кем не церемониться. Сопротивление равносильно нападению.  Найдете дивергентов - задерживать и  доставлять мне.  С остальным я разберусь. Макс! - он коротким кивком указывает в сторону многоэтажного деревянного строения, и они отправляются туда.
- Джентельмены - с присущей приветливостью говорит Джоана, чем вызывает у Эрика презрительный смешок - добро пожаловать. - от ее слащавости ему хочется чесаться, но он молчит, внимательно осматривая здание. - что привело вас к нам?
- это не светский визит, Джоана.
- Мы ищем дивергентов - обходя прочие церемонии заявляет Эрик. - ты должна дать согласие на тестирование вашей фракции. - он достает сканер. - Новейшая разработка Эрудиции. Теперь получить разрешение стало гораздо проще. - он улыбается настолько очевидно довольно, что не может скрыть этого даже от самого себя. 
- вы превышаете свои полномочия.
- Джоана. - Макс подходит к ней ближе, выразительно глядя в лицо. - где твое хваленое дружелюбие? По-хорошему, или по-плохому? решать тебе.
Эрика раздражает пустая трата времени на разговоры. Его раздражает Джоана, раздражает долгие и ненужные пререкания с ней. - хорошо. - говорит она, переводя взгляд на Эрика. - но не по своей воле.
Но Эрику плевать. Он разворачивается к  проходящему мимо отряду, взмахом руки указывая, в каком направлении группе необходимо идти.
Все бесстрашные рассредоточились по местности.

***

очередность сохраняется прежней. Следующий пост ГМ пишет по окончании круга.

     Больше я ожидала, что она пойдёт со мной. Хочет ли остаться, спросила просто для проформы – не могла же я совсем игнорировать Алексис, раз уж она решила со мной поехать, особенно если учесть, что ей вряд ли что-то здесь действительно нужно было. Скорее уж решение отправиться в Дружелюбие было полностью спонтанным. Уже идя к толпе дружелюбных, невольно оборачиваюсь. Фрост осталась стоять на том же месте, осматривая тех, кто присутствовал в здании, каким-то взволнованным взглядом одаряя присутствующих альтруистов. Представляю, как не комфортно она себя чувствует, в первый раз я также стояла в нерешительности, не позволяя себе даже заговорить с кем-то из дружелюбных. Например, чтобы попросить помощь в поисках брата в этой толпе на лужайке. А сейчас к оранжевым одеждам добавились ещё и серые. Ещё больше странных людей, правда, надо отметить, что их было гораздо меньше, чем «коренных обитателей» этой местности. Но, вероятно, это дело привычки, не скажу, что я в восторге от подобного общества, но сейчас мне как-то всё равно… Я не реагирую слишком агрессивном на однообразные слащавые реплики, переглядывания, указание пальцем на тебя, смешки. Мне всё равно. К тому же, здесь достаточно просторно, чтобы при желании быть подальше от каждого из них, вот в грузовике сохранить дистанцию не получилось, именно поэтому я сидела с несчастной миной. Всё-таки на тактильные контакты с людьми я всё ещё плохо реагирую. Получив информацию, возвращаюсь к Алексис, и мы вместе уходим из столовой.

     - А твоя семья? Ты ведь была перешедшей, я понимаю, что такие вопросы не очень-то одобряются, но я раньше как-то не поинтересовалась, а сейчас стало интересно… Где они, в какой фракции? Ну, ты явно родилась не в Дружелюбии, это уже радует, - весело проговорила я, на выходе из помещения. – И навещала ли ты их после того, как покинула? – уже с более серьёзным видом.

     Не знаю, почему я вдруг спросила это. Весь год, что мы знакомы, я не порывалась заговорить с ней на личные темы, потому что, как ни странно, в душу никому лезть не пытаюсь. Наверное, потому что сама не люблю обратного. Нет, ну, конечно, если мне зададут вопрос, я отвечу, но безудержное любопытство обычно раздражает, и сама кричать направо и налево о себе, без особой на то надобности, я уж никак не собираюсь. «Не думаю, что она сочтёт меня назойливой за такой невинный вопрос. Конечно, об этом не принято говорить, я это прекрасно осознаю, но ведь интересно. Никогда не понимала, почему люди порываются покинуть отчий дом так рано. Убраться из своей фракции. Как минимум, трудно оказаться в не вполне привычной обстановке, расстроить родителей. Хотя если с ними были плохие отношения – ну это отдельная история. Но, наверное, у каждого своё мнение на этот счёт. Я не могу представить себя кем-то другим – в общем-то, я не самая смелая, почти трусиха; в школе успевала только по тем предметам, которые нравились и точные науки явно были не в их числе; я не могу помогать другим, потому что вообще не понимаю, как можно в первую очередь думать о другом человеке, а от розовых соплей товарищества у меня появляется сильный рвотный рефлекс…» - я не пытаюсь жаловаться сейчас на то, как мне неуютно просто находиться в этой фракции. Как говорилось ранее, я бы с радостью опять забыла о её существовании, если бы не нахождение здесь Исайи, местонахождение которого к слову мне удалось, наконец, обнаружить.

     - Минуточку! – вскидываю руки в попытке привлечь к себе внимание всех окружающих, словно меня осенила какая-то поистине невероятная идея, которую всем надо выслушать немедленно. – Как правильно заметила Алексия, ты сказал мы? Но ладно, это меня не столько удивляет, как другое… Что ты сейчас имел в виду под тем, что вы, кто бы вы там ни были, добирались до стены? Вы ведь вышли из города, неужели было так сложно добраться до стены? Мы пока ехали не заметили никаких особых мер безопасности. Или подожди, - неуверенно, словно мучительно переваривая последнюю мысль, поднятыми перед собой руками показываю сперва влево, где находится стена, потом вправо; после чего перевожу недоумённый взгляд с незнакомца на Алекс и обратно. – Ты хочешь сказать, что ты не из города? Как это вообще возможно?! – наконец, взвилась я и, от негодования размахивая руками, продолжила: - Там же ничего нет. Все было уничтожено в войне. Дурдом на выезде. Либо ты врёшь, потому что все знают, что мы были единственными выжившими, либо ты говоришь правду, но ты спятил и сам в это веришь… Я тебя не осуждаю, - в голосе даже прорезались нотки сочувствия, поскольку я действительно больше верила в то, что встретила умалишённого. Возможно, он находился рядом с сектором Отречения, потерял кого-то из близких или ещё какой шок испытал, вот и поехала крыша. - Может, тебя какой-нибудь бесстрашный хорошенько по голове прикладом шандарахнул? Они ведь могут. И афракционеров…

     Хотела добавить слово «недолюбливают», но не успела. Отвлеклась. Странные звуки пронеслись над фермами, словно приехало много машин, но это было не обычное мерное шуршание шин по ухабистым дорогам. Последовав примеру Алекс, тоже аккуратно выглянула из-за угла. А я-то думала, что на сегодня потрясений достаточно! Чтобы не упасть и тем самым не привлечь к себе ненужное внимание пришлось даже в какой-то момент схватиться за неё.

     - Оу, это плохо… Прости, я не думала, что так выйдет… Кажется, я научилась предсказывать будущее. Только распекала брата за глупость и упомянула о том, что у бесстрашных сорвёт стоп-кран, как на те, пожалуйста, они здесь. Как думаешь, что у них за приборы в руках? А главное откуда? Разве в Бесстрашии есть такие технологии, - удивлённо спрашиваю я, да, да, меня как обычно занимают совсем не те вопросы. С другой стороны все эти люди не вызывают у меня страха, они явно пришли не по наши души. Но признаться, на секунду я поддалась панике, так и витавшей в воздухе – Фрост явно занервничала. – Ой, да ты слишком утрируешь! – беспечно отмахнулась. – Мы им вообще нужны в последнюю очередь. Мне кажется, сейчас наиболее разумным было бы выйти к ним, пока нас они сами не обнаружили, тогда ведь хуже будет. Ещё чего плохого подумают… А так, фракции не запрещено посещать. Да, это не приветствуется, но и не наказывается, тебе ведь прекрасно это известно, что ты так переполошилась? – удивлённо вскидываю бровь. И впрямь, почему? Никогда не видела на её лице ТАКОГО откровенного страха. Наконец, переключаю внимание на замолчавшего почему-то брата и незнакомца. – Хотя да, кое в чём я с тобой согласна. Вот этому, - бесцеремонно указываю пальцем на «психа». - Надо поскорее огородами отсюда убегать, - мельком замечаю ещё одну странную девушку, стоящую поодаль. – И если, говоря мы, ты говорил про неё, советую убираться вам обоим подальше. Надеюсь, мы ещё продолжим приятную беседу, - поворачиваюсь к брату. – Тебе стоит сейчас аккуратно, неспешным шагом, но по возможности не попадаясь на глаза «гостям», отправится к своим. Я не думаю, что сейчас будет что-то очень плохое. Никакой стрельбы нет, если бы бесстрашные действительно сошли с ума, они бы сразу начали стрелять. А так они просто кого-то ищут, сомневаюсь, что это ты. Может, они ищут…

     Похоже, сегодня день недосказанных фраз - замолкаю на полуслове. Да, я хотела сказать дивергент. О них почти не говорят, но я слышала и раньше страшные истории о том, как некоторые люди пропадают. У нас во фракции случается такое редко, но мои родители не отличаются сдержанностью, у них всегда были хорошо подвешены языки и поэтому с детства я знаю о дивергентах. Хотя до конца не понимаю, что это значит для самого человека, кроме как то, что он находится в постоянной опасности. С другой стороны – что в этом плохого. Наверняка люди как люди. Я замолчала, потому что меня очень некстати озарила одна догадка. Я перевожу взгляд на Алексис. Может, поэтому она так занервничала? Тоже что-то поняла, не глупая ведь. На вряд ли сейчас это было связано с её бесстрашной семьёй. Дело в ней самой. Это хотя бы объясняет, почему она не захотела пойти прямиком к этому скопищу и просто всё объяснить (если вообще понадобится). Даже если они таким странным способом и впрямь ищут дивергентов… Снова заглядываю за угол. Похоже моя догадка о том, что бесстрашные кого-то ищут, подтверждается. Вот уволокли к машинам, больше похожим на танки, отречённую девушку и дружелюбного парня, сканирование продолжается. И времени на раздумья очень мало, потому что я почти уверена в том, что они обыскивают территорию.

     - Кажется, у меня есть одна мысль, почему ты не хочешь туда идти. И наше положение становится совсем бедственным, - подавляя огромное желание отодвинуться, наконец, с кислой физиономией отвечаю. - Ты же понимаешь, что я сегодня совсем не приспособлена для бега и подполья? – недовольно зашипела, вспомнив о том, что по глупости своей одела не только туфли на платформе, но и юбку. И как прикажете в таком наряде скрытно убегать? Но ведь я-то ничего не сделала и точно знаю, что ни в коей мере не дивергент и могу просто туда выйти. – Может, нам лучше разделиться? В любом случае, этим двоим лучше убраться, пока сюда не добрались бесстрашные. Тебе, видимо, тоже не следует им на глаза попадаться. Исайя должен возвращаться к дружелюбным. Ты же, чёрт возьми, не дивергент или я ещё чего-то о тебе не знаю?! – резко кидаюсь на брата чуть ли не с кулаками. Кажется, нервная обстановка отразилась и на мне, но конечно же, я не кричу, скорее начинаю шипеть, как разбуженная гюрза. – А мне стоит пойти туда. И тому есть несколько причин. A. Мне вряд ли что-то угрожает. B. Я на каблуках и буду вас всех только тормозить. C. Кто-то же должен оттянуть на себя внимание. D. Смотрите три предыдущих пункта. Как думаешь? Хотя размышлять некогда. Советую двинуть в том направлении, я думаю, они отправятся в первую очередь к домам дружелюбных, а они в другой стороне, поторапливайтесь, - и уже обращаясь к Исайе. – А ты и сам найдёшь дорогу, лучше меня знаешь, куда идти.

     Всё-таки я перенервничала. Как ещё можно объяснить то, что уходя, я неумело обняла брата и чмокнула его в щёку, словно извиняясь за предшествующую грубость и желая удачи. Жаль ни у кого не было фотоаппарата! Такой исторический момент… Выходя из-за сарая и неспешным прогулочным шагом направляясь к основному месту событий, я чувствовала как в венах бурлит адреналин. Сердце бешено колотилось, возникало полное ощущение, что рано или поздно оно пробьёт грудную клетку и упадёт к моим ногам. Когда я уже подходила к столовой, невольно попадая в поле зрения немалого количества бесстрашных, захотелось развернуться и быстрее убежать. К сожалению, было уже поздно и можно было только идти вперёд. Может, меня хоть наглость сегодня спасёт? Прикинуться невинной овечкой в стиле «забрела не туда по ошибке, простите, дяденька, я больше не буду» уж точно не получится.  И что интересно сейчас я пытаюсь доказать? Уж точно не свою храбрость, скорее уж то, что моего упрямства хватит на стадо ишаков, и я никогда не стану действовать по чужой (пусть даже разумной) указке. Вероятно, видя, что я иду к ним, а никак не убегаю прочь, никто не стал хватать меня под локти и куда-то тащить. Или хотя бы допрашивать, что я здесь делаю, несмотря на то, что во взглядах некоторых читалось вполне уместное удивление по поводу моей одежды. У меня не так много знакомых в Бесстрашии, поэтому мне в принципе всё равно к кому обращаться. Подхожу к высокому человеку, изобилующего татуировками и пирсингом, а также единственного держащего в руках необычный прибор.

     - Здравствуйте, что здесь происходит? Ищите скрывшегося победителя в лотерею? – признаюсь, я и сама знаю, что не слишком уместно шутить в подобном ситуации, но если я не буду иронизировать, вести себя обыденно, будто не замечая уводимых бесстрашными людей, я просто потеряю сознание от страха. Соединяю руки в месте, так не заметна лёгкая дрожь и продолжаю: - Я так понимаю, Вы и меня будете проверять этим странным прибором? Хотя не до конца уверена, зачем он Вам нужен, - мне ведь сразу не вдарят по лицу за наглость, правда? Впрочем, этот длинный короткий путь меня не переубедил. Я по-прежнему считаю, что мне крайне глупо скрываться. Уж лучше подрожать пару минут, а потом вздохнуть спокойно, чем дрожать ещё неизвестно сколько, убегая от тех, кто в этом, безусловно, лучше тебя.

Отредактировано Jacqueline Nisbet (2015-04-24 23:20:00)

Несмотря на очевидный раскол фракции, в подчинении Эрика все еще достаточно людей: ушли, в основном, подростки, на которых и без того не было особой надежды, и те, кто им активно симпатизировал — не сказать, что это заставляет его сколько-нибудь переживать. Джанин, понимая, какую поддержку ей оказывают Бесстрашные, расширяет их с Максом полномочия и развязывает Эрику руки, оставляя, тем не менее, цепь на шее. Неофициальный приказ разыскать всех до последнего дивергентов застревает у него в горле, как вставшая поперек куриная кость: по его мнению, сотни афракционеров представляют куда большую угрозу, нежели кучка растерянных и зачастую не осознающих своей силы детей. Тем не менее, Эрик не спорит и делает то, чего от него ждут. Он вовсе не против еще раз встретиться с Трис Прайор и ее рыцарем светлого образа. На своих условиях.
— Ты задержалась в проходе, Джоанна, — сузив глаза, подмечает Эрик и подозрительно оглядывает здание, в которое пока не заходил никто из Бесстрашных. Толстуха, скрестив руки на груди, страдальчески морщит лоб и мешкает, прежде чем отойти в сторону. Это лишь подтверждает его опасения насчет спрятавшихся внутри, и Эрик уже было направляется к арке, но останавливается, услышав голоса за спиной. Дети.
— Кейра! — звучно командует он, привлекая внимание блондинки к себе; жестом указывает сперва на вход, затем круговым движением подсказывает ей с группой бойцов обойти дом по периметру.
— Проверить все помещения. Тех, кто не вышел по приказу, сразу ко мне. При попытке к бегству стрелять на поражение, — распоряжается Эрик, прежде чем неторопливо подойти к девчонке (она кажется смутно знакомой) в черно-белых одеждах Искренности и пареньку, чью принадлежность сходу определить не удается. Светло-зеленая футболка, серые штаны — немного смахивает на Дружелюбие, но для травоядных явно недостает ярких цветов, красного и желтого. Эрик внимательно смотрит на чужака, краем уха прислушиваясь к той, что начинает говорить первой, и резко оборачивается; сокращает дистанцию и удивленно вглядывается в ее лицо. Девица, стоящая посреди поля в мини-юбке и на каблуках, спрашивает о лотерее: назвать эту картину иначе как дикой у него не выходит.
— Здесь вопросы задаю я, у остальных нет права голоса, — из природной вежливости, разумеется, уточняет Эрик и кивком подзывает к себе Натью, которая до той поры держалась в отдалении за его спиной. Подняв сканер на уровень лица Искренней, он дожидается результатов — с незнакомкой, к ее великому счастью, все в полном порядке. Не считая очевидных проблем вроде наглости, привычки хамить всем подряд и задавать вопросы там, где на это не давали отмашку.
— В городе по-прежнему военное положение. В период комендантского часа все обязаны находиться в своих фракциях, поэтому, — его любезная улыбка становится совсем фальшивой, когда Эрик дергает девчонку за плечо, буквально с рук на руки передавая Натье, — обратно мы тебя даже подбросим.
Дальнейшая судьба Искренней его не заботит — впереди много работы, а желающих с ним пообщаться почему-то не становится меньше. Малолетний паренек, когда подходит его очередь, бодро рассказывает что-то о людях за стеной, и Эрик кривится, будто ему свело челюсть. Про себя он подумывает, что стоит усовершенствовать сканер: если новая модель, помимо фракции, будет показывать склонность к шизофрении, жить станет значительно проще. Для тех, кому за пределами Чикаго мерещится жизнь, имеет смысл создать отдельную резервацию, например. Парень, выговаривая слова с каким-то диковинным акцентом, наивно спрашивает, могут ли его несуществующие друзья рассчитывать на помощь фракций.
— Можете, можете, — ласково заверяет Эрик, когда прибор показывает заветное "дивергент".
— Девчонку выкинуть в городе. Этого — лично к Джанин. И... — он прерывается на полуслове, заметив, что из ближайшего складского помещения солдаты вытаскивают нескольких человек, дает отмашку забирать паренька, а сам идет навстречу. Эрик почему-то почти уверен, что к нему ведут вовсе не испуганных Дружелюбных.
Вечер окончательно перестает быть томным.

     - С каких пор они стали шавками эрудитов? – чуть удивлённо отзываюсь на слова Алексис о повязках на руках. Я знаю, это звучит несколько презрительно, но мне никогда особенно не импонировали умники. К тому же, она права, это странно и уж точно не новый аксессуар, по счастью, не трудно понять, кому именно симпатизируют бравые стражи закона, ведь синий цвет введён лишь в одной фракции. – Нет, это я узнала лишь сейчас… Почему ты мне раньше не сказала! Я бы не стала тебя сюда тащить! И сама бы, возможно, никуда не поехала, – не знаю, почему набрасываюсь сейчас на неё, в конце концов, даже знай я о том, что нам нельзя покидать фракцию, вряд ли бы смогла усидеть на месте. Уж больше верится в то, что ещё скорее побежала бы искать транспорт дружелюбных. – Я так понимаю, у тебя нет письменного разрешения? – со слабой надеждой на то, что можно отделаться малой кровью, спрашиваю я.

     Забавно, как после одного-двух слов страх куда-то улетучился. Несвоевременно, конечно, но на смену ему пришла злость и какая-то бесшабашная смелость. Совсем неуместная в данный момент, но здравый смысл, казалось бы, совсем перестал контролировать чрезмерно длинный язык. Конечно, самым наилучшим выходом сейчас было бы прикусить его и покорно двинутся к машине, чтобы покинуть фракцию, глядишь, обошлось бы без последствий. Исключаю ущемлённую гордость от того, что кто-то опять пытается мною командовать. Но как я могла промолчать?

     - Да? А кто Вы вообще? – недовольно морщусь, когда меня бесцеремонно хватают за плечо и сбагривают какой-то бесстрашной. Не люблю, когда вторгаются в моё личное пространство, не только с объятиями дружелюбных, бесстрашных это тоже касается. Наверное, только тем, что прежде я вела себя лишь слегка капризно, но никак не агрессивно, можно оправдать лёгкую нерасторопность сопровождающей, когда вывернувшись из её рук, я сделала шаг в обратную сторону. – Военное положение? С какого вообще ляду? Я, конечно, слышала о нападении на отречение, организованное группой дивергентов, предателей, бесстрашных, - неопределённый взмах руками, как-то прибавивший сказанному ещё больше язвительности и недоверия. – Называйте, как хотите. По-моему то, что вы сейчас делаете вовсе не соблюдение комендантского часа, а нечто уж больно смахивающее на вторжение. Повторяете славную традицию? И кто следующий? Я думала, что бесстрашные должны сохранять безопасность других фракций, а не наоборот.

     - Замечательно! – кажется, в голосе прозвучала часть искренней радости, что я не поеду домой тем же маршрутом. – Уж лучше под конвоем, чем в компании песнелюбивых дружелюбных, - недовольно хмыкнула. – Не затруднит ли вас доставить меня к штабу Искренности? Не хочу пропустить ещё и вечернее совещание.

     Ну, что сказать, недостатком наглости я никогда не страдала, но с другой стороны – я же вежливо попросила меня высадить не абы где за стеной, а в своей собственной фракции. Про себя прошу высшие силы, чтобы меня не слишком заклевали в Искренности за то, что я ослушалась приказа не покидать пределы фракции. Но вообще – я ведь не знала. Я предупреждала, что меня не будет на совещании, в чём тогда моя вина? Раньше на посещение других секторов города смотрели сквозь пальцы, а сейчас… Всё то сумасшествие, которое усиленно набирало обороты в Чикаго, теперь уже мне решительно не нравилось.

     - Придурок, - обречённо пробубнила, когда незнакомец не только поравнялся с ней, а ещё и начал увещевать руководителя бесстрашного нападения. – Носит же земля таких идиотов.

     Даже безумно разозлившись на глупость этого сумасшедшего, я не смогла быть краткой. И уж тем более сказать всё, что думаю только про себя, часть фразы всё равно непроизвольно сорвалась с языка. Одно лишь успокаивает, я сказала это не во всеуслышание, так что оставалась вероятность, что очередную наглую вставку могли и не разобрать. «Вот говорили же ему – не лезь, почему если как он утверждает, он здесь совсем недавно, а следовательно не знает местных порядков, он не последовал мудрому совету? Ну, неужели кретину не понятно, что я хоть и могу быть язвительной и разговорчивой в принципе не самый злой человек на этой планете. Да, я не стала бы ему помогать, если бы не Исай и Алекс, но поскольку спасаться можно либо всем, либо никому… В общем, на его месте, я бы себя послушала. Если говорят – не лезь, значит, не лезь. Неужели это было так трудно? Ох, молись, парень, чтобы ты оказался ему неинтересными тебя просто послали по матушке…» - по спине пробежал холодок, в этот момент я поймала себя на мысли, что сама того не замечая, говорю про себя так, словно уже поверила в его байку о «застенной» жизни. С другой стороны – он вполне убедителен, почему бы и не поверить? Где-то в глубине души мне всегда казался странным тот факт, что снаружи никого нет, планета ведь огромна, ну, не можем мы быть последними. Должны же были быть ещё какие-нибудь города, схожие с нашим, где собрались люди, посчитавшие себя последними выжившими. Хотя немного грустно – если всё это правда, он заинтересует бесстрашных, явно связанных с эрудитами. И его в покое уже не оставят. Причём, что-то я слабо верю в их альтруизм и желание помочь каждому всякому, скорее уж ему учинят бесконечно-долгий допрос. В лучшем случае. А что будет в конце допроса даже и думать страшно.

Отредактировано Jacqueline Nisbet (2015-05-12 06:46:20)

Шум и беспокойство усиливаются с каждой секундой, хотя пока не перерастают в панику: Бесстрашные держатся спокойно, не торопясь угрожать оружием или, тем более, пускать его в ход. Девица, которую солдаты ведут к грузовику, боязливо хнычет, спотыкается о торчащий из земли корень и падает, но ее тут же подхватывают и подталкивают вперед. Эрик, наблюдающий за развернувшейся картиной краем глаза, раздраженно кривит рот: плачущие женщины изрядно его злят. Как, впрочем, и обычные. И вообще все вокруг.
Натья, которой он доверил самое элементарное поручение из возможных — посадить Искреннюю в грузовик и проследить, чтобы та добралась до города, — умудряется даже здесь создать дополнительную проблему; Эрик, обернувшись, награждает помощницу испепеляющим взглядом, но пока не торопится применять силу. Официально они находятся здесь едва ли не с визитом вежливости. Будет сложно поддерживать легенду о дивергентах, если прямо сейчас он прострелит болтливой сучке пустую голову.
— Мое имя Эрик Робертс, — приподняв уголки губ в одной из самых неприятных своих улыбок, говорит он и неторопливо подходит к девчонке.
— Лидер Бесстрашия и не самая удачная кандидатура для задушевных разговоров, — уточняет Эрик, сверху вниз глядя на Искреннюю. Сейчас ему больше всего хочется просто сломать ей шею и таким образом изящно закончить беседу, но приказы Джанин, хоть и замаскированные под вежливые просьбы, игнорировать нельзя. Смерть гражданских, не являющихся дивергентами, развяжет войну, угробив на корню все политические ухищрения Эрудиции. Он должен держать себя в руках.
— Мы ищем дивергентов. Защищая вас, — он фыркает, интонацией выделив нужное слово, — от повстанцев, решивших устроить революцию. Комендантский час был введен советом ровно для того же. И, пожалуй, я лично обсужу с Каном, как так вышло, что представители его фракции не понимают, что такое военное положение. Надеюсь, он примет меры, которые отобьют вчерашним неофитам все желание шататься по городу, игнорируя любые прямые запреты.
Он прикладывает два пальца ко лбу, издевательски откланиваясь, и уходит в сторону купола. Искренняя вместе с парнем-дивергентом остаются в компании Натьи и доброго десятка солдат; Эрик уже не слушает, что ему говорят в спину — растущая ярость на идиотов мешает ораторским подвигам. Ко всему прочему, у него не так уж много времени, чтобы тратить его на бесполезные разговоры: девчонка, которая даже после обязательного для всех горожан подробного инструктажа не осознала суть нынешних правил, вряд ли достойна внимания. Такие, как она, при попытке попасть в Эрудицию обычно становятся афракционерами.

Первый крик доносится из здания, куда он хотел войти перед тем, как оказался мишенью для шизофреника, одержимого идеей жизнью вне стен города, и его наглой подружки; потом в наушнике раздается голос Кендалла, и Эрик срывается с места, завидев знакомые силуэты. Уже на бегу он оповещает группу солдат, проверяющих фракцию в куполе, что к ним приближаются дивергенты. Несмотря на расстояние и цветастые балахоны, он их узнает: чертов Тобиас и Трис Прайор, отрезавшая себе волосы, но не особо при этом изменившаяся.
— Стрелять на поражение, — рычит Эрик в передатчик, адресуя команду всем, кто находится поблизости. Грузовики трогаются с места, и ему приходится догонять неповоротливую машину, чтобы запрыгнуть на подножку.
— Роарк, прием, — он уже видит, что расстояние слишком велико, и дивергенты наверняка скроются в лесу, куда бронированной технике доступа не будет; погоня однозначно займет время, за которое, если не отреагировать сразу, уже обнаруженные дивергенты из фракции Дружелюбия могут попытаться скрыться. Поэтому Эрик дожидается ответа Кейры и отдает очередной приказ уже лично ей.
— Заканчивай обыск. Дивергентов под стражу, и ждать меня, — говорит он за несколько секунд до того, как совершить очередной прыжок. По инерции Эрика швыряет вперед, но он остается на ногах — передвигаясь по городу на поезде, который никогда не останавливается, быстро привыкаешь к подобным вещам, — и как может быстро бежит следом за Четыре и Трис.
Ветки хлещут по лицу, и единожды он чуть было не падает, угодив сапогом в небольшую яму. Эрик не тратит воздух на пространственные ругательства (хотя ему очень хочется), чтобы не сбить ритм дыхания. Он старается следить, куда направляются дивергенты, и периодически поглядывать вниз — незамеченный вовремя древесный корень будет стоить драгоценного времени, если не сломанной шеи. Дистанция, тем не менее, постепенно сокращается: Четыре приходится подстраиваться под невысокую Трис и какого-то парня, передвигающегося со скоростью и грацией подстреленного мешка с дерьмом, поэтому Эрик догоняет их с каждой секундой.
Он слышит поезд и замечает очередное поле в просветах между деревьями. Как только дивергенты оказываются на открытом пространстве, Эрик вытаскивает пистолет. Он знает, что это бесполезно — на бегу, не имея возможности прицелиться, попасть по движущейся крайне нетривиальными траекториями цели не способен даже стрелок его уровня. Тем не менее, беспорядочная пальба заставляет остановиться Четыре. Тобиас вскидывает автомат, и первая же короткая очередь едва не превращает его в решето. Эрик поспешно кидается к ближайшему дереву, используя его в качестве сомнительного укрытия, и очередная пуля свистит у его левого уха.
Кто бы сомневался.
Поезд приближается, рискуя отрезать Четыре от Трис и второго парня, уже перебежавших через пути. Эрика категорически не устраивает тот факт, что двое имеют все шансы спокойно уйти, но прицельная стрельба мешает Бесстрашным выбраться из леса. Показаться в их случае означает превратиться в удобную для поражения мишень (трое и без того падают на землю, как минимум один из них — замертво), поэтому Эрик лишь отстреливается в надежде случайно зацепить Четыре. Безрезультатно.
Первую возможность отыграться он получает спустя несколько секунд, когда Итон начинает бежать; Трис, как бы ни старалась, не может его толком прикрыть — слишком велико расстояние, а темная форма солдат не особенно выделяется среди деревьев, поэтому Эрик решается на точный ответный выстрел с колена. Сгруппировавшись, он выжидает пару мгновений, целится на выдохе и, задержав дыхание, плавно нажимает на спуск.
— Привет, Прайор, — шепчет себе под нос Эрик, когда девчонка судорожно дергается в сторону, чудом удержав в здоровой руке оружие. Бешено бьющееся сердце все-таки его подводит: вместо того, чтобы схлопотать шесть граммов свинца промеж глаз, Трис отделывается ранением в плечо.
А потом их разделяет чертов поезд.

Отредактировано Eric Roberts (2015-05-05 03:52:46)

поскольку произошло слишком много событий, во время которых персонаж не мог стоять и тупить - отыграно в аське с помощью гм-а

- Можете, Можете, - говорит тот, к кому он обращается за помощью, и фальшь, которой пропитаны эти слова, вмиг сбрасывает Мэтта на землю. Возникает ощущение, что он вот только что, в эту самую минуту, оказался на твердой поверхности. И понимание, что помощи от конкретно этих людей ждать уж точно не придется, накатывает волной отвращения. К этим придуркам, которые верят в свой мир в этих стенах и отрицают все, что может нарушить их веру - как монахи, которым доказываешь, что Бога нет. К себе - за то, что оказался настолько глуп и наивен, и к ситуации в целом.
"А все ли нормально в этом обществе?" - задуматься об этом лучше поздно, чем никогда.
Сцепив зубы, Мэтт прожигает взглядом спину мужчины и проклинает свою беспомощность, отводя мечущийся взгляд. И что теперь? Самое разумное - не рыпаться и надеяться на то, что ему выпадет шанс поговорить с кем-то из основного управления - все же, быть может, это были всего лишь его шавки, которые призваны выполнять, а не думать и уж тем более, слушать? Самое отчаянное - бежать и надеяться, что Кейт тоже смогла укрыться. 
"А что, если нет?"
И страх - куда больший, чем страх за свою жизнь, вытесняет все прочие мысли, эмоции и чувства. Он просто не простит себе, случись что с ней.
Дивергент. Он тоже видел высветившуюся надпись, хотя ни малейшего придставления о том, что это значит, у него нет. Он так же помнит и то, что это слово вызвало переполох среди его недавних собеседников,  и прекрасно понимает, что это не сулит ему ничего хорошего.
Подтверждая его мысли, откуда-то издалека доносятся возмущение сопротивляющегося человека. Как Мэтт понял, основная цель визита бесстрашных - дивергенты. "Зачем?"
Девушка достает мужчину своей болтовней, и он даже называется.
"Эрик Робертс. Лидер Бесстрашия",  - это имя, как и его слова, для Мэтта пропитаны ложью, опасностью и чем-то очень похожим на ненависть. Он запоминает. О, еще бы он не запомнил!
- Что значит "дивергент"? - бросает он, оглядываясь на болтливую девушку и нескольких бесстрашных, пользуясь тем, что так сможет наблюдать сараем.

- Эй, ты так и будешь стоять истуканом? Двигай давай к фургону. - один из бесстрашных пихнул Мэтта в плечо, возвращая парня в реальность. - Или будем говорить иначе.

Ему даже не ответили на вопрос. Ситуация еще хуже, чем Грей предполагал. То есть, по сути, он - ничто и не играет никакой роли, и нужен просто как... дивергент?
- Да какого черта! Вы можете ответить, что это значит?! - Мэтт повышает тон, ощетинивается и разворачивается к говорившему. Напрягается и отходит на пару шагов, чувствуя себя загнанным псом - тут слишком много людей с пушками, которые в любой момент готовы превратить его в решето. Это нервирует.
- Носит же земля таких идиотов, - слышится от брюнетки, но парень никак не реагирует. Земля этого идиота, к слову, носит всего чуть больше недели.

- А ну-ка стой, - белокудрый бесстрашный хмурит брови и делает уверенный шаг навстречу, попутно доставая наручники. - В твоих интересах не оказывать сопротивление, щенок, иначе получишь пулю в голову.

Меттью скрипит зубами, но подчиняется, делая медленный шаг к фургону. И через силу - еще один, противясь этому всем своим существом. А в голове: "Что делать-то, вашу мать...", - и тут ему не посчастливилось снова оглянуться на сарай, чтоб заметить, что в ту сторону направляется группа бесстрашных во главе с весьма воинственной девушкой. Ни секунды на размышления - лишь чувства, подкрепленные инстинктами. Его тело двигается само: он дергается в ту сторону, пытаясь вырваться из-под конвоя, чтобы хоть как-то помочь Кейт: отвлечь, задержать, или хотя бы дать ей понять, что опасность близко. Что угодно.

- Куда собрался! - белокудрый скорее по привычке делает подсечку, в попытке свалить юродивого дивергента на землю.  - Ишь чего вздумал, в сарай смыться? Ну уж нет.
Затвор наручников щелкает на запястьях Мэтта, чьи руки были скручены за спину: весьма неприятно и болезненно. Бесстрашный с силой вжал его в землю, лишая возможности подняться, но позволяя видеть, как Кейра тащит Алексис из амбара.

- Ублюдок, - Мэтт чуть ли не рычит от злобы и бессильной, уже откровенной ненависти к этим людям. Во рту - привкус земли, несколько травинок, а на зубах скрипит песок - он хорошенько приложился лицом.
Сталь на руках - неприятно, унизительно, и... убивает все надежды на побег. Его не только спустили с небес на землю, но и хорошенько придавили к ней жестокой действительностью.
В голове еще гудит, а он со смесью страха и надежды смотрит в сторону сарая. Нога бесстрашного, вдавливающая в землю, вытесняет воздух из легких. Сопротивляться и дышать становится труднее, особенно - когда из сарая волокут блондинку, с которой осталась Кейт. Мэтт замирает.
Кажется, что эти несколько напряженных секунд длятся вечность. Он уверен, что ее схватили тоже, и когда до него все же доходит, что из сарая больше никого не вывели - неверяще улыбается, облегченно выдыхая и утыкаясь лбом в землю. "Умница". 

Почуяв отсутствие сопротивления, белокудрый рывком поднимает дивергента с земли, предварительно одарив его парой ударов в живот, чтобы желания куда-то бежать у него резко поубавилось.
- Двигай ногами, - сообщает он, пихая пленника в спину весьма неласково. - Иначе я двину тебе ногой в челюсть, - он ухмыляется ехидно, ощущая мнимое чувство превосходства, но оно угасает в тот момент, когда они равняются с Кейрой Роарк, направляющейся к куполу. Приказ есть приказ, и бесстрашный отлично слышит его.

"Если я сдохну, так и не узнав, что за хрень происходит - будет фигово", - Мэтт плетется к куполу, не опуская уставшего, но все еще упрямого взгляда. Руки затекли, а живот скручивает от боли, отчего передвигать ногами все труднее.
Краем глаза замечает ту самую бесстрашную, что за волосы вытаскивала блондинку из сарая. Присматривается к ней, и решает, что ему уже почти нечего терять, да и к тому же... "Мудаки должны получать по заслугам", - Мэтт опускает голову, тем самым показывая своему конвоиру, что он смирился, тем временем плавно смещаясь в сторону той, которой собрался отомстить. И, когда они почти поравнялись с этой любительницей насилия, собирает все свои силы и срывается к ней. Отклоняется корпусом, замахиваясь, и лбом пытается заехать ей в нос. Со всей дури. Так, чтобы как минимум разбить, а в идеале еще и сломать.

Отредактировано Matthew Gray (2015-05-06 16:03:31)

     Да, он улыбался, но почему тогда так мерзко? Несмотря на то, что я родилась немного не в той фракции, где лучатся лицемерными улыбками постоянно. Хотя скорее именно из-за этого. Улыбка у искренних по определению искренняя, поэтому она и более редкое явление, чем, скажем, в Дружелюбии. До этого для я всегда думала, что улыбка это вроде как самое приятное, что есть у человека и даже самый некрасивый субъект, улыбнувшись может расположить к себе. Похоже, понадобился всего один человек, чтобы убедить в обратном. Пожалуй, даже с каменным лицом он смотрелся симпатичнее, а сейчас был похож на змею, уползшую из террариума с твёрдым намерением в первую очередь укусить хоть кого-нибудь, чтобы отомстить за своё пребывание там.

     - Я и не собиралась с Вами вести задушевные разговоры, - подчёркнуто вежливо отозвалась, намеренно выделив голосом местоимение, он и впрямь был последним человеком, с кем бы захотелось говорить даже на приятные темы. – Хоть последнее мне о чём-то говорит.

     Для начала о том, что у меня как минимум две проблемы. Во-первых, поскольку бесстрашные наша «полиция», введённый ими комендантский час пока придётся соблюдать, несмотря на то, сколь абсурдным звучит их обвинение против дивергентов. А значит, придётся вернуться в Искренность и получить пару нагоняев. Причём отсутствие на утреннем собрании и потому отсутствие должной осведомлённости всё равно не оправдывает. Ну, и во-вторых, надо будет как-то возвращаться и объяснять отсутствие Алексис, если она сумела спрятаться и не сможет сразу вернуться. В этот момент я очень надеялась, что с ней будет всё в порядке.

     - Мне кажется, все они, - указывая на группу перепуганных людей в солнечных и серых тряпках, меж которыми мелькнула белая одежда Фрост. – Не могут отвечать за действия кучки экстремистов. Да, вы посмотрите на них. По-моему, половина из них вообще не подозревала о своих проблемах. Кого могут тронуть дружелюбные? Или отречённые? Если врезать им по одной щеке, эти придурки с радостью подставят вторую и ещё спросят не отбили ли вы руку! Это сильно смахивает на какую-то спланированную акцию!

     Вообще в последний момент я даже немного пожалела обо всём сказанном. И вправду, кто меня за язык тянул? Если уж я таким ненавязчивым образом выгораживаю брата, Дружелюбие и Отречение, не стоит так в лоб это говорить. Потому что если сейчас они посчитают подтекстом этого выступления отправиться ещё и в Искренность, тоже, якобы для того, чтобы вычислять дивергентов, будет ведь совсем плохо. В кое-то веки раздумывая прежде, чем сказать следующую фразу, я замолчала. Остаётся надеяться, что собеседник слушал меня вполуха, предпочитая не вникать в речи слишком болтливой искренней. Впрочем, в этот раз Эрик оказался не таким многословным, через какое-то время он просто отошёл от них, оставив на попечение бесстрашной, схватившей её в первый раз, и прочих солдат - десятка, не меньше. Затем и вовсе сорвался на бег, видимо, наткнувшись взглядом на кого-то действительно важного для него. Не терпелось посмотреть на сих важных птиц, которые привлекли подобное внимание со стороны так называемого лидера Бесстрашных. Хотя даже привстав на цыпочки, вытянув шею и старательно высматривая бежавших, я всё равно никого из них не смогла толком их увидеть, поскольку они быстро скрылись за деревьями. Скорее всего, это и были основные нарушители порядка, ради которых была затеяна операция, комендантский час и прочие радости.

     Ну, вот. Теперь, когда нашу маленькую компанию покинул «большой начальник пехоты», я вспомнила, что не спросила самого главного – что будет с Алекс и отпустят ли её прямо сейчас со мной. Пусть и под конвоем со сдачей властям, но зато в родную фракцию. В конце концов, нетрудно догадаться, видя двух искренних в Дружелюбие одновременно, о том, что они не только знают друг друга, но и приехали сюда вместе. Но поздно, теперь уже поздно. Хотя, что-то мне подсказывает, что достучаться до этого человека было бы крайне сложно. Ни запугивая гневом фракции, ни умоляя, ни рыдая, ни убеждая, я бы всё равно не добилась должного эффекта, меня бы просто быстрее запихнули в машину лишь бы избавиться от докуки.

     - Хороший вопрос. Правильный я бы сказала, - хмыкнула на вопрос о дивергенте. – Это опасно - вот всё, что нужно знать. До этого надо было знать, - поправилась я. - А остальное тебе в деталях объяснят позже, я в этом не сомневаюсь. Неужели ты не понимал, что раз являешься дивергентом, лучше не попадать под пристальное внимание бесстрашных? – и уже чуть тише добавила: - А мы тебе говорили – сиди и не рыпайся, но ты ведь молодец не слушаешь умных людей, - после чего продолжила прежним тоном. – Знаешь, я потихоньку начинаю верить, что ты не совсем псих и твои слова правда. Только абсолютно не разбирающийся во всём этом человек мог строевым шагом, имея даже небольшую вероятность быть дивергентом, отправится прямо на свою смерть.

     Весьма неожиданно Грей вдруг рванулся в сторону сарая. Сначала я даже не поняла из-за чего он так распереживался, в первую очередь подумалось, что он решил предпринять такую неуклюжую попытку сбежать. Предсказуемо и глупо. Вероятно, он сам ещё не понял, что для бесстрашных представляет интерес и не только из-за того, что дивергент. Его странные байки о застенной жизни привлекли внимание лидера, иначе бы его давно отправили в сторону остальных. А так… Доставят с почестями, допросят с пытками. Незавидная участь и он мог это, наконец, осознать. Но я просто не учла, что не всем есть дело лишь до собственной безопасности. Глядя на его рвение я подумала, что дело в той девушке и том, сколько бесстрашных отправилось прочёсывать территорию в том направлении. Быть может, заметили их побег? Трудно не выделятся на фоне зелени. Я лишь вздохнула и грустно покачала головой, смотря на то, как сапог одного из охранников усиленно вдавливает его в землю. Ничего не сделать, а своими действиями он делает только хуже. И не только себе. Он будто бы подтверждает, что в той стороне есть кто-то очень дорогой ему и этому кому-то грозит опасность, если её найдут. Что ж, похоже, контролировать эмоции он не умел абсолютно.

     Впрочем, так легко осуждать других! Я беспокоилась, что Алексис плохо спряталась и её быстро найдут. Нет, мне нельзя говорить глупости даже про себя, потому что они почти всегда сбываются. А сегодня просто какая-то аномалия? Может, стоит подумать о чём-нибудь хорошем, а не пугать себя новыми мрачными мыслями? Нет, не получается. Понятно, сбывается лишь плохое. Я видела как подругу, а в том, что это была именно она я не сомневалась, вряд ли в этой фракции найдётся ещё одно такое белое пятно, вывели из амбара и повели к остальным. Всё-таки нашли – наверное, глупо было сомневаться в профессионализме бесстрашных на поисковом поприще. «Идиотский день! Что здесь вообще творится? Кому в здравом уме может прийти мысль о том, что эти люди могут быть действительно опасны? Они беззащитные и запуганные. И как бы жалко они не выглядели я не могу им не посочувствовать. Господи, как хорошо, что с Исайей всё в порядке, у нас в семье не могло быть проблем с дивергентами. Он не дивергент, он им не интересен. Но Алексис… И что теперь будет? Если им вдруг взбредёт в голову её забрать вместе со всеми остальными, я не думаю, что смогу им помешать. И что мне говорить в Искренности? Всё как было. Но дивергентов и у нас недолюбливают. С другой стороны, даже если я переступлю через себя и попытаюсь соврать, вскоре станет известно о том, что она дивергент, обязательно ведь накапают. И? Что потом? Поймут, что я соврала! Что же теперь делать?» - всеми силами сейчас я пыталась не удариться в панику, поскольку этим уж точно не поможешь. Единственным выходом мне показалось попробовать заговорить с одной из бесстрашных:

     - Простите, пожалуйста, не знаю Вашего имени, - согласна, банальная попытка привлечь внимание. – Видите вон ту девушку? В белом пиджаке, - указывая рукой на небольшое скопление дружелюбных и отречённых, где находилась Алексис. - Это посол Искренности в других фракциях. Мы приехали вместе. И поскольку она посол, а я её помощник, мы имели право посетить любую из фракций, пусть и не с официальным визитом. Поэтому мы сегодня в Дружелюбии. По правде говоря, сегодня я из-за сборов пропустила совещание, возможно, на нём и говорилось о введение комендантского часа. Но когда я уезжала эта информация была в достаточно узких кругах. Если бы Ваш лидер так быстро не сбежал, я бы успела его попросить об освобождении моей коллеги во избежание проблем с Искренностью и лично нашим представителем. Вы же понимаете, что это не сулит ничего хорошего. И это не угроза, просто я не в восторге от продолжения конфликта. Мы ничего предосудительного не совершили, почему Вы нас не отпустите? А не только меня.

     Только тем, что её сумбурный, несколько наивный монолог удивил бесстрашную, к которой она обратилась, можно объяснить сначала её удивлённо-застывшее лицо, а потом и звонкий смех. Похоже, не часто кому-то удаётся сморозить ещё большую глупость. Конечно, никого не интересует её мнение, у них есть приказ, и никакие вежливые просьбы здесь не помогут, так как они сделают всё лишь так, как им велели. Что ж, наверное, я сделала всё, что только могла, и их смех был самым явным ответом. Самое время было покидать Дружелюбие. Радовало только одно, что изрядной грубости они не проявляли, быть может, лишь насмешку, вполне уместную в данном случае. - Карета подана, залазь в фургон, - грубо хохотнув, проговорил ещё один из конвоиров, распахивая дверь передо мной и слегка подталкивая в спину. Мне не стали цеплять наручники и на том спасибо, видимо, сочтя не слишком буйной. В последний раз оглянувшись туда, где предположительно оставалась Алекс, я быстро забралась в машину. Настроение было самое, что ни на есть паршивейшее. Но больше всего меня грызло чувство вины, признаться, голос совести прорезался совсем некстати. Я и так знала, что одна виновата в том, что потащила ту, с кем у меня были достаточно тёплые отношения, прямиком в ловушку. При этом сама выскочу, даже не прижав хвост, а у неё могут быть весьма серьёзные проблемы. И как с этим теперь жить? Ещё раз повторив про себя: у неё тоже должно всё обойтись, я старательно пыталась отвлечься от дурных мыслей.

Отредактировано Jacqueline Nisbet (2015-05-21 23:11:27)